Гражданская война на Украине: к пятилетию первого большого боя под Славянском

Рассказ автора книги «Война в 16. Из кадетов в „диверсанты”», ополченца Андрея Савельева с позывным «Вандал» о знаменитом бое под Славянском, в посёлке Семёновка – 5 мая 2014 г.

Этот отрывок позволит читателям «Русской Весны» узнать, как ровно 5 лет назад случилось первое масштабное столкновение сил ополчения с украинской нацгвардией.

В этом бою защитники Славянска показали всему миру, который увидел видеокадры с места событий, свою стойкость и храбрость, а также дали понять новой киевской власти и их цепным карателям, что Донбасс без боя не сдастся.

Бой в Семёновке 5 мая

…Буквально через пару часов после ночной операции нашу группу обеспечения разбудил Клык.

– Медведь передал по рации, что его подразделение попало в засаду на семёновском перекрёстке. Сейчас там идёт бой, сам он ранен, – быстро проговорил своим подчинённым Клык, – на сборы 10 минут и выдвигаемся.

Мы быстро влезли в то, что успели снять, а снимали мы только обувь и разгрузки, и выехали на помощь своим.

Оказалось, что остальная часть группы, пока мы спали, получила ещё одну боевую задачу и выдвинулась на разведку в район завода, туда, откуда мы накануне утром стреляли из ПТУРа. Подъезжая к перекрёстку на Семёновке, группа Медведя нарвалась на укров, которые, скорее всего, ехали на захват посёлка. Украинский БТР выехал прямо навстречу приватбанковскому минивэну, в котором ехала группа. Медведь был хорошим водителем, он в нескольких десятках метров от вражеского БТРа сделал «полицейский разворот» и стал уезжать. Так как укры не могли быть уверены, что там сидят ополченцы, открывать огонь они бы не стали. Но Медведь далеко не уехал. Он принял решение завязать бой на перекрёстке, чтобы не дать нацгадам взять посёлок или зайти в город. Бойцы вышли из машины в 100 метрах от развилки и побежали навстречу врагу.

Начался бой. Тихий, Немой, Медведь и ещё некоторые бойцы рассредоточились и открыли огонь. Медведь, как пулемётчик, занял позицию прямо на перекрёстке и отстреливал кучкующуюся между двумя бронетранспортёрами альфовскую пехоту в чёрной форме.

Рядом с боем оказалась ещё одна наша группа под командованием ополченца с позывным Волк. Необычно, что в этом бою сражались два подразделения – Медведя и Волка.

Александр (Волк)

Медведь косил пехоту и в какой-то момент захотел сменить позицию. Когда он привстал и собрался бежать, вдруг сзади выехал ещё один БТР и дал очередь из КПВТ в спину Медведю. По словам очевидцев, ему прилетело в обе ноги и руку, но он сумел повернуться на 180 градусов и пустить всю оставшуюся пулемётную ленту в своего бронированного убийцу. После этого он медленно рухнул на землю у столба и вызвал по рации своих:

– Нужно подкрепление. Мы ведём бой на перекрёстке в районе Семёновки. Я ранен.

Вячеслав Рудаков (Медведь)

Моторола, который прибыл со своей небольшой группой через минут 20 после завязавшегося боя, в этот момент находился ближе всех к Медведю и отстреливался от украинских альфовцев и нацгвардейцев, многократно его превосходивших. В том бою у него уже был на автомате подствольный гранатомёт ГП-25, из которого он накидывал украм «за шиворот» так, что они боялись отойти от своей брони даже на метр.

Карта боя 5 мая

Когда наша группа уже мчалась на подмогу, я слышал в рации, как Медведь стонал и звал на помощь. Но его никто из бойцов, находящихся рядом, не мог эвакуировать, потому что шёл бой.

Ополченец Ветер из подразделения Волка участвовал в этом бою и рассказал, как он видел ранение Медведя:

«У Медведя на ПКМ1 стояла оптика. Он намечал цели, и мы по ним долбили.

Когда начали сильно «крыть» по нам, мы стали потихоньку с Гусем и ещё несколькими бойцами откатываться назад. Медведь тогда упал вместе с Пятёрочкой возле столба. Пятёрочка со снайперки вёл огонь, Медведь стрелял из ПКМ.

Когда Медведь попытался сделать перебежку, его зацепил бэтэр. Он тогда приподнялся, чтобы переместиться, но попал под очередь КПВТ.

Когда укропы близко подошли, у Тихого то ли заклинило, то ли закончились патроны в автомате, и он из «короткого», у него был АПС3, двух укропов завалил, кажется».

Поразив пулемётную точку – Медведя, укры осторожно приблизились к нему и забрали его пулемёт. А когда второй попытался забрать рацию, видимо, тогда Тихий и открыл по ним огонь со Стечкина.

Подъезжая всё ближе к перекрёстку, мы слышали автоматные очереди со всех сторон. Высадились где-то в метрах 500 от примерного места боестолкновения и дальше не двигались – Клык ждал команды. Мне хотелось поскорее бежать туда – на помощь Медведю и другим, но командир не разрешал. Без подготовки идти нельзя, так как мы даже не знали с какой стороны наши, а с какой враги. Но я не смог выстоять и пяти минут.

– Там гибнет Медведь и его нужно срочно спасать, а кроме меня – некому сейчас оказать медицинскую помощь, поэтому я выдвигаюсь туда, и будь что будет.

Но под конец моих слов Клык сам не сдержался и приказал идти на помощь.

– Идите скрытно, на месте действуйте по обстановке.

Ко мне присоединились Боцман с Кирпичом, и мы тихонько пошли по трассе вдоль заводов, пригибаясь от одиночных выстрелов снайперов.

Одиночная стрельба велась с территории «Химпрома» и очень напоминала работу снайперов. Когда мы прошли небольшое расстояние, навстречу нам вышел наш снайпер Немой, который заходил в Славянск вместе с нами из Крыма. С перекошенным лицом от переизбытка адреналина он рассказал нам, что произошло на перекрёстке и где лежит Медведь. Увидев, что на подмогу пришли свои, он присоединился к нам и довёл нас почти до места боя.

До перекрёстка нам оставалось не более 100 метров, как вдруг послышался гул бронетехники. Правда, не со стороны скопления противника, а со стороны Славянска. Все напряглись: неужели укры успели перебить всех ребят, оставшихся у нашей машины и взять нас в кольцо? Броня приближалась.

РПГ-26 был только у меня, поэтому я расчековал трубу и направил в сторону ревущей брони. Палец я уже держал на спуске, готовый в любой момент произвести выстрел. Но по мере приближения техники показался флаг молодой Донецкой Республики на антенне. Мы выдохнули – это наша броня ехала на помощь, я зачековал обратно «муху» и подумал: хорошо, что не шмальнул в своих, или они в меня… Удачно, видимо, я спрятался с гранатомётом, что они меня не заметили, а то сразу бы очередь дали из спаренного ПКТ4.

Мы направились дальше к перекрёстку. Внезапно прямо по фронту, на месте, где была бензозаправка, произошёл мощный взрыв. Огненный шар, как мне казалось, поднялся выше 20-метровых тополей на обочине. Стало ясно, кто-то взорвал большую цистерну с пропаном. Позже я узнал, что по цистерне выстрелил из РПГ то ли Тихий, то ли кто-то из группы Волка. До этого я такие взрывы видел только по телевизору. Это заметно прибавило всем адреналина, мне так точно.

Через минуту из этого огненного шара выезжает Моторола в коляске мотоцикла. Он где-то нашёл гражданского мотоциклиста и примчался к нам. Но не для того, чтобы покинуть бой, а чтобы вызвать подкрепление. Увидев нас, он сказал, что проведёт на место боя и попросил меня вколоть ему кофеин, чтобы взбодриться. Я улыбнулся и всадил ему четыре кубика. Не знаю, подействовал ли кофеин или нет, но Мотор начал бегать и прыгать в 40-килограммовой экипировке, как американцы на Луне.

Пригибаясь всё ниже, мы побежали к перекрёстку, но я услышал слева на обочине голос Тихого – он звал на помощь. Так как бой ещё не прекратился, я сказал остальным, что за раненым сам пойду. Недалеко от дороги, в кустах лежал Тихий и тихо постанывал. Стрельба не прекращалась, и слышалось, как свистели рядом пули, поэтому к нему я пополз на животе. В разгрузке, забитой магазинами, медициной, с «Агленью» и громоздкой советской медицинской сумкой наперевес ползти было крайне неудобно. РПГ постоянно мешался между ног, а солдатская металлическая каска, которую мне подогнал кто-то из ополченцев, постоянно спадала на глаза и закрывала обзор.

Стрельба не умолкала, но в какой-то момент я начал слышать выстрелы в 10 метрах от себя, причём сзади. Такое впечатление, что стреляли аккурат в меня. Я быстро развернулся и направил ствол автомата в стреляющего. Им оказался ополченец из нашей крымской группы Гусь. Увидев наконец моё лицо, он искренне удивился и стал испуганно материться.

– Вандал, ты чего в НАТОвской каске? Я перепутал тебя с укропом, чуть не убил.

Действительно, до этого я где-то «намутил» нашлемник с американской расцветкой и Гусю в пылу боя померещился правосек*. Благо, что он оказался настолько «косым», что не попал в меня с расстояния плевка. После этого я выкинул, нафиг, эту каску вместе с РПГ, который у меня болтался между ног, в траву и пополз дальше без них.

Тихий лежал в кустах и постанывал. У него был небольшой шок.

– Куда тебя зацепило?

– В ногу, по-моему.

Я бегло осмотрел его, нигде крови не увидел – уже хорошо.

– Давай я тебя дотащу до дороги, а там скорая дежурит в километре от боя.

Тихий отрицательно замотал головой:

– Не надо, ты уходи, я прикрою. Оставь меня!

Я удивился. Вроде нет у него серьёзного ранения, а он в таком шоке.

– Успокойся, Тихий. Все нормально, никого прикрывать не надо, мы просто доползём до скорой, а там тебя осмотрят.

Я подполз к нему поудобней, перекинул на себя, вспоминая из книги, как правильно транспортировать на себе раненого, и потащил к дороге. Жара стояла градусов 25, адреналин забирал последние силы, да и Тихий весил немало. Кое-как я дотащил его к проезжей части, скинул с себя, чтобы перевести дух и нести его уже в полный рост. Раненый наконец приспустил штаны и показал мне свою травму: небольшая ссадина на жопе и гематома на бедре. Оказывается, его зацепило вторичным осколком.

Скорее всего, асфальт раздробила пуля и какой-то кусочек отлетел и попал прямо в задницу Тихому. Но ударил сильно, наверное, прямо в нерв. После него у Тихого развился настоящий болевой шок, правда, ненадолго. И, видимо, пока я полз с ним, шок и боль немного утихли, и Тихий, завидев вдалеке скорую, пошкандыбал туда уже на своих двоих. Получается, я зря его тащил по траве, подбирая по дороге брошенный РПГ и волоча все это больше 30 метров к дороге. Трёхсотый быстро оклемался и уже не нуждался в моей помощи. Я не сильно, в принципе, огорчился, потому что на это просто не было времени.

Тихий дошёл до скорой и остался в ней, а мне надо было спасать командира, который монотонно стонал в рацию и иногда связно произносил словосочетания типа: «я ранен», «я трёхсотый», «на помощь…»

Броня, которую я чуть не подбил, оказалась нашими БМДшками, отжатыми у десантников 25-й бригады. Их в количестве двух штук выслал нам на помощь Стрелок.

На броню сразу село много ополченцев из разных подразделений, которые прибыли на подмогу из Славянска. Но когда мехводы сказали, что им отдан приказ ехать за Медведем на перекрёсток, где продолжался бой, многих бойцов с БМД как ветром сдуло. Большинство из них были местными гражданскими, которые взяли оружие для защиты своих домов. Они привыкли дежурить сутками на блокпостах и патрулировать улицы, но они не могли ринуться в эпицентр боестолкновения вот так, без раздумий.

Из тех, кто сел вместе со мной, я помню Крота, Клеща, Баню и ещё пять-семь бойцов. Сначала мы сели сверху на БМДшку, но когда свист пуль усилился и характерный стук по обшивке бронемашины стал отчётливо слышен, мы на ходу спрыгнули с «коробочки» и спешились.

Бывает несколько вариантов спешивания возле брони. Мы решили становиться не за БМД, как в классическом варианте, а стать колонной между двумя машинами, чтобы укрыться от огня с флангов, так как со стороны завода долбили активнее всего. Так мы дошли до перекрёстка.

Активная фаза боя кончилась, но отходившие нацгады постреливали в нашу сторону. Прямо на тротуаре возле перекрёстка, у столба лежал наш командир. Ноги его свисали на проезжую часть. Мы подбежали, я достал жгуты и стал осматривать Медведя. Крот с ПК и Клещ с автоматом легли рядом и прикрывали меня, пока я возился с раненым.

Медведь был весь истерзан: две ноги и рука перебиты крупным калибром и находились в неестественном положении. Кровь текла из всех конечностей и даже с брюшной полости. Но он был ещё живой! Пока мы смогли к нему прийти на помощь, прошло относительно много времени, но он все ещё дышал и даже иногда пытался что-то сказать.

Я наложил ему жгуты на все конечности. Так как у меня было всего три жгута, Крот размотал приклад своего АКСу (пулемётчику рекомендуется при себе иметь ещё и короткий ствол – пистолет или укороченный автомат – АКСу) и отдал мне четвёртый жгут. Огонь всё ещё продолжался, Крот несколько очередей выпустил из пулемёта.

Для транспортировки раненого решили использовать не БМД, а зелёный инкассаторский броневичок, на котором сюда как раз приехал Медведь. Новый водитель (не помню кто) подъехал к нам, чтобы загрузить трёхсотого. Но поднять Медведя было непросто, так как весил он больше 100 килограммов, да ещё и тело расслабил из-за ранения.

Кое-как мы его подняли и дотащили к машине, Медведь сильно стонал. Перевозить решили в багажнике, который, в принципе, достаточно вместительный. Когда наш командир лежал на полу инкассатора, я заметил, как неестественно сложены его ноги. Выстрелами из КПВТ ему перебило обе ноги выше колена и шансов на то, что он выживет, оставалось очень мало. Вообще удивительно, что он не умер от кровопотери, ведь при повреждении бедренных артерий человек истекает кровью меньше чем за минуту. Видимо, из-за развившегося шока и состояния боевой эйфории у Медведя сузились сосуды и выход крови замедлился.

Уже по дороге в госпиталь я вколол ему «антишок», «Кордиамин» и «Дексаметазон», хотя сомневался, что это сможет его спасти. В дороге Медведь несколько раз отключался, тогда я проверял пальцами пульс на сонной артерии. Сердце все ещё билось. Медведь в какой-то момент очнулся и схватил меня за руку. Хоть я и не сильно давил на шею, но ему, видимо казалось, что я его сдавливаю. Он был в бреду. Я посмотрел на него: мутные глаза, устремлённые прямо на меня, давали понять, что он „уходит”, но сильная рука, которая сжимала мне до боли запястье, доказывала – он ещё борется за жизнь.

Остальные бойцы ехали в салоне броневичка. С умирающим Медведем мы были в багажнике одни. Никто не слышал его стонов, кроме меня, потому что багажник и салон разделяла бронированная панель. Простреленные 14,5-мм калибром сухожилия на голеностопе оголились, пахло мясом и кровью. Кто сталкивался когда-нибудь с подобным, понимает, о чём я. Есть запах мёртвого человека – трупный запах, а этот – другой. Он врезается в память навсегда, его ни с чем не перепутаешь…

Продолжение рассказа в книге «Война в 16. Из кадетов в „диверсанты”».

---

*Правый сектор – запрещенная на территории РФ экстремистская организация