Польская спесь ставит новые вызовы для спецоперации

«Победа над Россией – это смысл существования как Польши, так и Европы», заявляют в Варшаве. Почему польское руководство придает противостоянию с Россией столь высокий накал, отказывается обсуждать саму возможность компромисса – и к чему в итоге это приведет Варшаву после победы России в спецоперации?

Конфликт предельной степени важности. Именно таковым является для России идущая сейчас СВО на Украине – ведь от ее исхода зависит дальнейшая форма существования российского государства. Если Россия проиграет (только представим такую невероятную мысль) – последствия для нашей страны могут оказаться чудовищными.

«Если мы умудримся проиграть, Гаага, условная или конкретная, ждет даже дворника, который брусчатку внутри за кремлевской стеной подметает, – утверждает главред RT Маргарита Симоньян. – Масштаб катастрофы, в которую обернется наша страна, если мы умудримся это сделать, даже представить нельзя».

Ровно такой же экзистенциальный характер СВО имеет и для действующих властей Украины. Если проиграет Украина, ее ожидает как минимум денацификация (то есть смена режима) и демилитаризация (полное уничтожение военных возможностей, способности угрожать России). А как максимум – дальнейшая территориальная дезинтеграция.

Именно поэтому и Россия, и киевский режим готовы идти до конца. Однако для многих стало сюрпризом заявление польского премьер-министра Матеуша Моравецкого о том, что украинские события, оказывается, имеют настолько же принципиальный характер и для Варшавы и Евросоюза.

«Мы считаем войну на Украине прежде всего экзистенциальной угрозой для Польши и всей Европы ... Польша не выбирала свое место на карте, но полностью понимает ту ответственность, которую влечет за собой это место. Победа над Россией – это смысл существования как Польши, так и Европы», – заявил он.

Пан или пропал

Казалось бы, странное заявление. Россия не собирается отправлять танки ни на Брюссель, ни на Варшаву. Не собирается менять режимы ни в Брюсселе, ни в Варшаве. Не учит жизни Европу и Польшу, не вмешивается в их внутренние дела и просто хочет, чтобы они не вмешивались в дела российские. Тогда откуда же польские паны увидели экзистенциальную угрозу?

Дело в исторической памяти, а также в геополитической закономерности.

С тех пор, как сотни лет назад под контроль Варшавы попали древнерусские земли, между ней и Москвой шла борьба за эти территории. И Россия в итоге не просто выиграла эту борьбу, но и завоевала Польшу в XVIII веке. С тех пор Польша два раза (ну или три, если брать Великое герцогство Варшавское) восстанавливала свою государственность, но каждый раз это происходило благодаря внешним силам, в период ослабления России и наперекор России. Более того, лишь в период российской слабости Польша достигала какой-то европейской субъектности.

Так, в частности, произошло и в 1990-е годы. Распад СССР, серьезнейший кризис России позволил полякам превратиться из рядового участника Организации Варшавского договора в одну из доминирующих держав Восточной Европы. Более того, польские власти стали претендовать на роль одной из ключевых стран ЕС, а также важнейшего европейского союзника США в рамках НАТО.

Именно поэтому, в частности, поляки вкладывали такие средства в превращение европейской части постсоветского пространства (прежде всего Украины и Белоруссии) в свою сферу влияния. Именно поэтому носились с проектом Междуморья – создания огромного подконтрольного им пространства от Черного до Балтийского моря. Именно поэтому примеряли на себя роль «ответственного за Россию» в Европе.

И вот сейчас, когда 1990-е (не столько в буквальном смысле, сколько с точки зрения правил международной игры) закончились, когда Россия снова воспряла, Польша сильно забеспокоилась. Прежде всего потому, что при сильной России и сильной Германии сильная Польша невозможна. Если РФ и ЕС договорятся о новых правилах игры, то Польше снова будет уготована роль второстепенной европейской державы.

Да, ее не разделят в пятый раз – но оставят без сферы влияния, без претензий. Без денег и без амбиций. Ну и, соответственно, без возможностей и дальше защищать перед Европой свой польский авторитаризм. А для польского сознания, разогретого амбициями нулевых, это абсолютно неприемлемо.

Более того, в Варшаве понимают, что победа над Россией (и дезинтеграция российской территории) позволит ей не просто сохранить нынешнюю мощь, а преумножить ее. Добиться исторического реванша, вернуть свои восточные земли (если не Украины, то у Белоруссии, которая рухнет вместе с Москвой), встать по влиянию на уровень Германии и Франции.

Предельная ставка

Поэтому ставкой в этой СВО для Польши действительно является ее существование в нынешнем виде. Польские власти понимают последствия от вероятной российской победы и всеми силами пытаются этого сценария не допустить.

И как это часто бывает с поляками, их упорство в этом деле, их спесь, нежелание идти на компромиссы, а также – и это самое главное – переоценка собственных возможностей ведут Варшаву к поражению. Польские власти не вынесли уроки ни из трех разделов XVIII века, ни из событий 1930-х годов, когда амбиции, фобии и жадность польского руководства стали одной из причин начала Второй мировой войны. В которой сама Польша же стала одной из первых жертв.

Но почему Моравецкий решил, что война на Украине является экзистенциальной еще и для Евросоюза? Почему польские власти решили назвать свои интересы общеевропейскими?

Отчасти это в духе нынешней польской элиты, однако не только. Для нынешних европейских властей конфликт действительно имеет экзистенциальный характер. Прежде всего потому, что в случае победы России им придется выстраивать новые отношения с Москвой. Иначе, гораздо серьезнее относиться к Москве.

«Эта война когда-то закончится, мы отстоим правду, но как дальше жить – я не представляю себе... Все будет зависеть от тех выводов, которые сделает Европа», – говорит глава МИД России Сергей Лавров. А Европа своим поведением (поставками тяжелого вооружения, заявлениями и т. п.) сожгла все мосты и после победы Москвы должна будет пойти на колоссальное геополитическое унижение. Выстраивать отношения с Москвой в новом формате, признавая за Россией и статус великой державы, и право на сферу влияния на постсоветском пространстве.

Для нынешних европейских элит это также абсолютно неприемлемо. Они хором и публично заявляют, что «Москва должна проиграть».

Таким образом, если смыслом существования Польши и Евросоюза стала победа над Россией, то и смыслом СВО оказывается полная и бескомпромиссная победа над киевским режимом. Достижение всех заявленных для СВО целей. И возвращение не только Украины, но и Польши к тому состоянию, которого они в итоге заслуживают.